Золушки на грани - Страница 38

— Что-то ты больно часто это воображаешь, получается, — почесал в затылке Иван-Царевич, — Каждый день туда-обратно перекидываешься.

— Это ты меня в первое время не видел. У окружающих от моих превращений просто в глазах рябило. Ну всё, хватит рассиживаться. Беги, звони моему отцу, чтобы он поскорее мне новую лягушачью кожу наколдовал, да заказывай ковёр-самолёт до его офиса. Только смотри, чтобы это был самый лучший ковёр-самолёт! С эксклюзивными узорами. Бесшумный и быстрый. Достойный моей неземной красоты и сказочного ума. И чтоб водитель — не Аладдин какой-нибудь деревенский, неотёсанный, а приличный человек, в костюме, с образованием, чтоб можно с ним было о французской поэзии в небесных пробках поговорить. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Иван-Царевич, — Теперь понимаю, что твой отец — не только величайший волшебник, но ещё и очень мудрый человек.

Комета возвращается

Каждые сто лет Комета наведывается в свою родную Солнечную систему. Каждые условные сто лет: то опоздает на пару годков, то поспешит, кометы по расписанию не ходят. Солнечная система, о которой ей нравится думать «здесь я родилась» (хотя документов, подтверждающих это, у неё нет — кометы ужасно рассеяны и вечно теряют всё самое важное), находится немного в стороне от самых популярных звёздных маршрутов. Зато здесь Комету знают и помнят все.

«Помним, помним мы эту Комету, сейчас начнётся!» — ворчат светила-домоседы. Они и в самом деле помнят — но не саму Комету, а её хвост, яркий шлейф, изменчивый и непостоянный. Прошлый шлейф Комета, помнится, притащила из созвездия Козерога. А в этот раз она прилетела из Большой медведицы — и хвост у неё совсем уже другой, большой и медвежий. Изменилась ли сама Комета? Да ничуть не бывало. Но мало кому удаётся разглядеть её физиономию среди дыма и пламени, так что Комета приближается, планеты Солнечной системы трепещут и сплетничают, всё как всегда.

— Будешь хулиганить — отберу визу на въезд, — приветствует Комету Солнце.

— Это когда это я хулиганила? — воспламеняется Комета.

— Мне отсюда не видно. Но жалобы от граждан поступали, — туманно поясняет Солнце.

Комета пожимает хвостом — спорить с самовольным светилом бесполезно.

— Ну, ничего, — шепчет Комета в безвоздушное пространство, — Вот я найду туманность побольше и напишу там в самом центре — «У нашего Солнца под самым носом шишка». И не подпишусь!

— Эй, старушка, какие новости? — кричит Меркурий, — Не так уж быстро ты летишь! Спорим, я бы обогнал тебя? Ну-ка, становись рядом, померимся силами! Давай, давай, не увиливай!

Комета, пытаясь избежать столкновения с вертлявым собеседником, чуть не врезается в Марс, тот наливается гневом и подумывает даже кинуться в погоню за нарушительницей спокойствия: поймать её и поместить на отдельную орбиту, чтобы маршировала как положено, в ногу, а не скакала козой, но вовремя одумывается. Марс — он всегда так. Стоит только Комете удалиться от него на достаточное расстояние, и ему уже становится всё равно: пусть хоть на голове ходит, лишь бы подальше отсюда.

Земля, в отличие от многих других, не пытается делать вид, что помнит и знает Комету — ей не до этого. Кивнёт разве только, или поздоровается вежливо, и продолжает терпеть. Зато многочисленные человеческие фитюльки, населяющие Землю, заранее вооружились телескопами, биноклями, подзорными трубами и фотоаппаратами.

— Всё правильно, это типичная комета! Ведёт себя так же, как сто лет назад! — делают выводы серьёзные ученые и ученики первого класса средней астрономической школы, хотя откуда бы им знать, как вела себя Комета сто лет назад.

— В следующий раз точно не удержусь и хвостом врежу! — кричит им в ответ Комета.

— И гудит ещё так — очень по-кометному! — со знанием дела записывают в журналы наблюдений все, кому не лень (то есть, вообще все земляне).

— Точно — врежу! — свирепеет Комета.

— Ну конечно, тебе хорошо говорить — «врежу»! — ноет откуда-то сбоку Луна, — Ты улетишь, и приветик, а они на меня уже замахнулись, недра мои исследовать хотят, мало им старушки Земли!

— Так полетим вместе? — чуть замедляет ход Комета.

— Ну конечно, в неизвестность! — всхлипывает Луна, — Я так не могу — сорваться и лететь в глубокий космос и в чёрные дыры. А тут хоть и людно, но безопасно. Да и потом — ты меня в случае чего бросишь, а Земля — никогда.

— Ну и оставайся при своём! — фыркает Комета («именно так, как все Кометы фыркают» — не забывают записать в свои журналы самые занудные земные наблюдатели)

Хуже людей — только астероиды. Они-то действительно помнят Комету, да их, к тому же, ещё и бесконечно много. Те, что покрупнее, стараются держаться от неё подальше, зато мелкие так и норовят зацепиться за хвост: уж больно им хочется повидать дальние края Вселенной.

— Явилась! — брюзжат крупные астероиды, — Сейчас опять начнёт баламутить молодежь, как в тот раз.

Хотя Комета никого не баламутит, она просто летит, всё вперёд и вперёд, даже не замечая, что на её хвосте разместились на этот раз целых четыре маленьких астероида-путешественника.

— Ой, смотрите-ка, Комета! — запасаются попкорном спутники Юпитера, — Ну-ка, поглядим, чего она в этот раз натворит. Помню, в прошлый свой приезд…

— А ну-ка заткнитесь все! — строго говорит Юпитер, — Устроили клуб по интересам! Сейчас всех сниму с орбит и в угол поставлю!

— Экий ты суровый! — хихикает Комета.

— С ними по-другому нельзя, — вздыхает Юпитер, — Ну ничего, когда-нибудь они вырастут, повзрослеют, и смогут обходиться без меня. Тогда мы с тобой полетаем…